Повторение судьбы - Страница 46

Внезапное отсутствие эмоций вызывает – в точности как отсутствие наркотиков у наркомана – «ломку». Магда, девушка с перебинтованными запястьями, сидевшая в приемной у психиатра в Катовице, хотела только одного: получить доступ к веществу, которым сможет хотя бы ненадолго закрыть рецепторы в мозгу!

Читая все это, Марцин начал понимать, как действуют разноцветные таблетки. Веществами этих таблеток он «затыкал» рецепторы мозга. По какой-то причине все, что он пережил «после Марты», привело в расстройство химические реакции в его мозгу, до той поры протекавшие нормально, и таблетки возвращали – ненадолго – утраченное равновесие. Он не понимал только одного: почему симптомы ломки в его случае проявились исключительно в виде панического страха.

Однако больше всего впечатлило его после прочтения статей брата и дало много пищи для размышления вовсе не то, что смахивало на записи лаборанта на тему химической теории эмоций, включая и любовь. Блажей, как он это сам называл, «клеил» куда более важные пептиды. И именно по этой причине его приглашали в самые известные институты. Каждый институт хотел, чтобы Блажей клеил эти пептиды у них, соблазняя совершенной аппаратурой и общением с признанными учеными, работающими в этой же области. Как только Сильвия терпела постоянное отсутствие мужа? В сравнении с Блажеем даже моряков можно назвать домоседами.

Пептид, которым занимался Блажей, должен был закрыть замочную скважину в исключительно важном рецепторе. Рецептор этот находится не только на поверхности клеток мозга, но прежде всего на клетках лимфоцитов в иммунной системе каждого человека. Вирус HIV, если рассматривать его под электронным микроскопом, похож на ежа. Иглы этого ежа являются протеинами, которые идеально подходят к рецепторам на лимфоцитах. Заражение вирусом HIV происходит, когда эти протеины соединятся с белком рецептора, проникнут внутрь лимфоцита и практически убьют его. Если бы удалось «склеить» пептид, который также подходил бы к рецепторам на лимфоцитах, и закрыть им замочную скважину, то можно было бы заблокировать дорогу вирусу! Такой механизм прекрасно действовал на рецепторах клеток мозга. Это описывалось во всех учебниках фармакологии. Достаточно впрыснуть несколько миллиграммов налоксана, чтобы спасти жизнь наркоману, который в результате передозировки героина впал в кому. Магически действующий налоксан блокирует рецепторы нейронов мозга, закрывая путь молекулам наркотика. Об этом знают даже полицейские в каждом крупном городе, и когда находят в вокзальных клозетах наркомана без сознания, то вызывают, поскольку они не носят с собой шприцев с налоксаном, «скорую помощь».

Блажей клеил нечто подобное налоксану. Но это нечто должно было блокировать не героин, а вирус, вызывающий СПИД.

Возможно, его брат клеил самый важный пептид на свете…

***

Его растрогал этот мейл Блажея. В нем чувствовалась такая печаль и горечь. А постскриптум: «Если бы можно было повернуть время вспять и все начать сначала, то я бы построил свою жизнь так, чтобы иметь больше времени для людей, а не для проектов и науки» – был похож на признание, что брат неправильно построил свою жизнь. Марцин, зная, что Блажей добился подлинного, никем не оспариваемого успеха в свой деятельности, не мог понять причин его разочарования.

Он немедленно ответил брату. В течение следующих трех месяцев письма из Штатов приходили регулярно. У Марцина было ощущение, что за эти три месяца он узнал брата куда лучше, чем за годы детства в Бичицах. Человек, имевший все основания гордиться своими успехами и пользоваться их плодами, оставался все тем же стеснительным Блажеем, которого матери приходилось выталкивать из строя учеников, чтобы он получил награду за отличную учебу в начальной школе. Он выходил весь красный, когда звучала его фамилия, и как можно скорее старался спрятаться среди одноклассников. Когда они садились за стол ужинать, он всегда ждал, когда остальные наполнят тарелки, и только после этого брал свою порцию. Иногда ему оставалось всего ничего, на самом дне миски. Но он никогда не жаловался. Клал себе остатки и ел так же долго, как остальные, чтобы никто не заметил, что у него меньше всех. Такой он был всегда. Он не любил быть на виду. А теперь ему приходилось стоять в свете прожекторов.

После возвращения Блажея из Вашингтона в Гданьск переписка резко оборвалась. Брат не отвечал на мейлы. Марцин начал тревожиться. А через полтора месяца обнаружил в почте письмо от Сильвии, жены Блажея. Он удивился. Сильвия никогда не писала ему.

...

Марцин,

Блажей ушел от нас. Я попросила его сделать это. От бессилия и отчаяния. Но он ничуть не противился. И это для меня больнее всего. Он собрал свои книги и исчез. Илонка даже не заметила этого. Она думает, что папа опять куда-то уехал.

Сильвия.

Марцин на следующий же день отправился к Блажею. Поздним вечером он был в Гданьске и прямо с вокзала поехал на такси в институт, где работал Блажей. Охранник провел его в кабинет на четвертом этаже. Маленькая темная комнатка, где негде повернуться и где все свободные поверхности завалены книгами и бумагами. На стенах листы со схемами химических структур, стрелками, комментариями и восклицательными знаками. На маленьком столике у окна кипел чайник. У стены за металлическим столом, на котором стоял компьютер, сидел Блажей.

– Пан профессор, я к вам гостя привел, – сообщил охранник, войдя в кабинет.

– Марцин! Почему не позвонил? Я бы встретил тебя на вокзале…